В новом сезоне дизайнеры превратили свои коллекции в художественные экспозиции, оказавшись во власти батика - специальной техники росписи ткани
Ручная роспись ткани – занятие для людей терпеливых, стрессоустойчивых и всегда готовых к сюрпризам, которые им может преподнести собственное творение. Дело в том, что для получения на ткани четкого рисунка, недостаточно просто окунуть кисть в краску и нанести желаемый узор. Ткань дает краскам гораздо больше свободы, чем бумага, и они растекаются по ней во всех направлениях. Для укрощения их своевольного нрава используют технику росписи батик. От свободной росписи, которая оставляет на ткани ничем не контролируемые красочные разводы и широкие мазки, батик отличает так называемый принцип резервирования: отдельные участки ткани закрывают (резервируют) от попадания на них краски. Так, если художник один цвет от другого отделяет не пропускающим краску составом – резервом, значит, он рисует в технике горячего или холодного батика: в горячем методе резервом служит растопленный воск, в холодном – специальный жидкий состав на резиновой основе.
Конечно, для изобретения такого сложносочиненного способа окрашивания ткани человечеству пришлось потратить пару тысячелетий на творческие эксперименты. Вероятно, в ходе одного из них, еще в Древнем Египте ремесленники заметили, что если окунуть в краску расправленную ткань, она окрасится равномерно, но если предварительно ее связать в узел, смотать в клубок или аккуратно сложить, на окрашенном фоне образуются бесцветные узоры разных форм. Таким образом появился узелковый батик. Благодаря следующему усовершенствованию египтяне оказались в одном шаге от открытия того, что принято называть горячим батиком: на ткань наносили рисунок рисовой пастой, который оказывался бесцветным после «купания» в котле с краской. Тот самый решающий шаг сделали жители острова Ява в Индонезии, навеки закрепив за ней звание родины батика – они изобрели специальный инструмент для нанесения горячего воска – чантинг, с помощью которого стало возможным выполнение сложных узоров в батике: к деревянной или бамбуковой ручке прикрепили металлическую чашечку с тонким носиком, через который вытекает воск. В благодарность за чантинг мир согласился называть новую технику росписи тканей словом индонезийского происхождения: ba- ткань, tik- точка, капля, ambatik – рисовать, покрывать каплями. С тех пор индонезийцы делали все, чтобы оправдать свои привилегии – они возвели батик в ранг одного из шести «высших искусств», наравне с поэзией, представлениями актеров, кукольно-теневым театром и придворными танцами, и ввели его в систему воспитания привилегированных сословий. Старинные традиции батика передавались из поколения в поколение, благодаря чему сегодня его изготавливают так же, как и тысячу лет назад. Терпению индонезийцев можно только удивляться. В течение нескольких недель они могут сидеть над квадратным метром ткани и покрывать ее тончайшими линиями и точками воска, чтобы после окрашивания получить густой четкий узор. Для индонезийцев батик – это не просто ткань с рисунком, она считалась священной, служила оберегом. Ее цвета и узоры определяли социальный статус человека, и некоторые из них попросту запрещались для одеяний «простых смертных» – даже сегодня появиться в кратоне Джакарты в запретном узоре считается неприличным для местных жителей.
Из «страны тысяч островов» искусство батика отправилось в кругосветное путешествие, в каждом пункте пребывания приобретая что-то новое. Китай подарил батику самое ценное, что у него было, – шелк, и поделился своими секретами украшения этой выскальзывающей из рук ткани. Одежда отчасти служила для китайцев паспортом, трудовой книжкой и календарем: по цветам и орнаментам всегда можно было узнать пол человека, занятие, принадлежность императорской семье или простому люду и даже время года на улице. Все эти «метки» в Китае наносили пестрой вышивкой, штамповой набойкой, росписью кистью, а также восковым методом в сочетании с травлением: ткань окрашивали, покрывали воском по рисунку и помещали в щелочной раствор – краска, за исключением закрытых воском мест, смывалась.
Срединная империя, как называли свою страну китайцы, стремилась покорить мир – если не завоеваниями, то хотя бы культурой. Среди «поверженных» оказалась Япония, перенявшая у Китая в VI веке все – от религии до костюма. Методы работы с тканью были жизненно необходимы японской моде, которая была заключена в неизменную форму кимоно и могла самовыражаться только за счет цветов и узоров, в течение веков бросаясь из крайности в крайность. Она прислушивалась то к 200 законам цветовых сочетаний, то к требованиям скромных, сдержанных и суровых самураев, то к вкусам блистательных актеров театров Но и Кабуки – музыкантов, певцов, рассказчиков, куртизанок, которым все законы были нипочем. Их косодэ (кимоно с частично закрытыми рукавами) не знали скромности и будоражили умы городских модников, мгновенно копировавших любой новый способ отделки – будь то аппликации металлической фольгой или вышивки серебром и золотом, тонкие набивки орнаментами или асимметричные росписи картинами и стихами.
Полные загадочной символики расписные азиатские ткани, в которых кисть то резко подчеркивала одни элементы, то акварельными разводами обтекала другие впечатлили европейцев на Всемирной выставке в Париже в 1900 году – и они загорелись идеей внедрить ручную роспись в свое конфекционное производство. Но такое «сверх естественное» владение кистью местным художникам по ткани было незнакомо, а желание освоить трудоемкий яванский батик, который они узнали еще в конце XVIII века с покорением Индонезии голландцами, жителей стран скоростного прогресса так и не посетило. Им хотелось всего, сразу, быстро, много, и они решили пойти проторенным путем – усовершенствовать технологию. Тогда и был придуман холодный батик – он позволял относительно быстро создавать многоцветные витиеватые узоры, отвечавшие требованиям царившей в то время моды ар-нуво, или модерна. Это нововведение оказалось очень кстати для главного популяризатора моды на экзотику в начале XX века, парижского модельера Поля Пуаре. Стремясь сорвать своими платьями те же овации, что и дягилевские балеты в Париже, он сделал ставку на восточную эстетику и не прогадал – его клиентки без колебаний переодевались в пестрые костюмы персидских наложниц и расписные кимоно японских гейш. Кто знает, сколько лет западная мода смотрела бы на Восток, если бы не череда войн, заставивших ее отвернуться от роскоши и излишеств. Новый – сюрреалистичный – облик ручная роспись обрела в творчестве эксцентричной итальянки Эльзы Скиапарелли, которая, впрочем, всему находило неординарное применение: в тандеме с известными людьми искусства она переносила рисунки матросских татуировок и изображения омаров на шелковые платья и купальники, телескопы и бараньи отбивные – на шляпы, таблетки аспирина – на шею в виде колье.
Национальный колорит вновь раскрасил модные ткани только в конце 40-х годов – итальянский дизайнер Эмилио Пуччи, служивший летчиком во время войны, воплотил свои воспоминания о далеких морях и разбросанных по ним островах в калейдоскопических набивках и росписях с графически четкими контурами узоров. В середине 60-х протестующие хиппи заклеймили цветные платья Пуччи как олицетворение претившей им буржуазности. Тем не менее, это не повредило процветанию ручной росписи – напротив, ее сделали одним из орудий протеста. Модную геометрию хиппи опровергали этникой, разрисовывая свои вещи цветастыми узорами и раскрашивая узелковым методом, известным в США как tie-dye. Из рук миролюбивых бунтарей хиппи рукописные знамена протеста перешли к агрессивно настроенным анархистам – движению панков, которое начали молодые англичане в 70-х годах, чтобы привлечь внимание властей. Обычные магазины в то время были забиты добропорядочной одеждой, поэтому вызывающую униформу для участников панк-движения создавали его активисты, в том числе Вивьен Вествуд, подручными средствами – рвали джинсы, покрывали своей символикой и варили в краске майки, протыкали металлическими заклепками и булавками кожаные куртки и носы. Надо сказать, что западная молодежь не была первопроходцем на этом пути: еще 60 лет назад в революционной России, когда была большая потребность в транспарантах и флагах, любая агитбригада сопровождалась театральными занавесями, расписанными серпами и молотами.
Сегодня, вроде бы, нет веских поводов для массовых протестных демонстраций в столицах моды, однако многие дизайнеры слились в едином порыве и вывели на подиумы росписи всех возможных жанров. Конечно, ручная роспись тканей для моды pret-a-porter – слишком дорогое удовольствие, поэтому здесь ее чаще заменяют имитацией в принтах. В новом сезоне им было поручено в первую очередь символизировать этнический стиль, как в коллекциях Pollini, Oscar de la Renta, Wunderkind, Yohji Yamamoto и Etro. Однако принты под ручную роспись проявили себя как многофункциональный художественный прием, представ фресками итальянских капелл у Alberta Ferretti, ягодно-цветочными «взрывами» у Roberto Cavalli, абстрактными чернильными разводами у Giorgio Armani и Gucci и изображениями лесных нимф, фей и дриад у Prada. Анна Суи невинными цветочными узорами хиппи смягчила образ панк-оторвы. А Дольче и Габбана предложили своим клиенткам примерить на себя элегантный образ «свободной художницы», которая собственноручно «размалевала» свою одежду.
Похоже, все это творческое буйство знаменует протест в отношении обыденности и безликости, который никак нельзя не поддержать.
