"Все мои мужчины похожи!" - порой говорят женщины. У многих из нас так. И в одном случае мы наслаждаемся привычным и приятным, словно ничего и не менялось со сменой кавалера, а в другом – бьемся лбом об одни и те же грабли. Иногда тоже с наслаждением.
С самой ранней юности меня привлекали лишь те, кого нынче модно именовать альфа-самцами. Они буквально парализовали мою волю, ампутировали здравый смысл. Я варилась в бульоне термоядерных страстей и подавалась к столу, приправленная многокомпонентным соусом, основными составляющими которого неизменно оставались "и смех, и слезы, и любовь". Палитра смеха была разнообразна. Слезы поставлялись на любой вкус - умиления, радости, счастья, обиды, бессильной злобы. И любовь была. Точнее - страсть.
А за моей подругой Танькой еще со школьной скамьи бродили мирные стада вечно жующих силос науки "ботаников". Они восторженно цитировали ее шпильки в их адрес и писали ей курсовые по сопромату. Ее кавалеры мирно сменяли один другого, в отличие от моих - уходивших долго, тягостно и непременно с какой-нибудь скандальной историей.
Еще была Юля. Ей нравились только высокие голубоглазые блондины. И, поскольку девушка она была упорная, то рассуждал ли объект о законах термодинамики или незамысловато ковырял пальцем в носу, рано или поздно он оказывался у приятельницы в койке, а то и под крышей. На некоторое время.
Молодые люди менялись достаточно часто. Но мои роковые страсти, тихие гавани Таньки и Юлькины фенотипические предпочтения не менялись вообще.
Окажись я в кабинете матерого психоаналитика в свое время, он непременно бы объяснил мне за мои деньги, что мой папенька страстями не пылал, тихо читал газетку за утренним бутербродом и никогда не одаривал маменьку испепеляющими взорами. Или наоборот. Отец же школьной подруги, напротив, был речист, ярок и устраивал ее родительнице поистине шекспировские сцены. Или тоже наоборот. Что бы он рассказал Юльке, не знаю. У нее не было постоянного отца, зато хоровод маменькиных ухажеров всех цветов и фасонов поражал многообразием даже самое живое воображение. Возможно, как-то среди них мелькнул голубоглазый блондин, который с высоты своего роста одарил Юлю куклой или мороженым.
Собравшись как-то на сеанс самопсихотерапии, основным атрибутом которой была пара бутылок мартини, мы решили: "Все! Хватит!" Лет нам было чуть за двадцать - то есть девушки собрались бывалые, видавшие виды и мудрые, как царь Соломон и Афина Паллада вместе взятые. И мы начали жить с чистого листа, "пока не поздно".
Я обзавелась примерным "ботаником". Сеанс проживания под одной крышей показал, что некоторые тихие юноши ревнивы так, что любой из группы спецназа "Альфа" нервно курит за печкой. Только вот ни остроумия, ни бурлеска, ни страстных взглядов, ни спонтанного секса. Сплошное занудство. Еле-еле приобретенный Татьяной страстный мачо по приходу домой скидывал лягушачью шкурку и, мирно возлежа на диване, читал женские детективы, пока она носила ему чай и самостоятельно мучила дипломную работу по электротехнике. Юлька же все еще была в творческом поиске, старательно обходя стороной мужчин с глазами всех оттенков неба.
Я ушла от своего постного, как рафинированное подсолнечное масло, ревнивца. Мачо страстно и ярко полюбил Танькину одногруппницу прямо на ее дне рождения (причем в ванной комнате), за что был немедленно изгнан. Торт со свечами был подан уже без него, и Татьяна умиротворенно поедала кондитерское изделие, явно радуясь такому повороту сюжета. Юлька периодически срывалась в романы с голубоглазыми блондинами.
Но что бы ни казалось на сей предмет мужчинам, жизнь женщины - это не романы Франсуазы Саган. Мы не зациклены на поиске милого, который был бы рядом. Женщины, как ни странно, иногда просто живут. Учатся. Работают. И читают Бальзака, лежа на диване с самостоятельно поданным себе чаем.
А потом - бум! - и наступают на те же самые грабли.
Потому что я замужем за страстным, ярким и остроумным. У меня "и смех, и слезы, и любовь..." Он гневлив и ласков. Он суров и нежен. Все как надо.
Татьяна живет с тихим, милым, застенчивым Мишей Козловым и даже уже нарожала пару прекрасных "козлят". Им не надо страстей. Им и так хорошо. За поеданием плюшек.
А Юлька горя не знает со своим горячим, как южное солнце, маленьким кареглазым художником-оформителем. Он прекрасный и, что немаловажно, донельзя постоянный папа ее тоненькой, не по возрасту высокой голубоглазой дочери.
Наступай на одни и те же грабли или на совершенно разные - по лбу все равно получишь. Потому что жизнь у каждого своя. А лбы у нас крепкие. Не бьются, а закаляются... И однажды мы снова больно получим по нечувствительной к другим ударам шишке, и откуда-то из глубин бессознательного зазвучит нехитрый мотивчик: "И мое сердце остановилось..." Все. Это те самые грабли. Можете приступать к работам по ландшафтному дизайну вашей жизни.
